Свою роль в этой лихорадочно совершавшийся военно-дипломатической игре предстояло сыграть и “Всаднику”. Он, как и “Гайдамак” при тогдашней малочисленности эскадры считался военной боевой единицей. Выглядевшие по современному представительно, корабли при своих немалых размерах, значительно прибавляли эскадре внушительность. Важность предстоящего кораблю поручения подчеркивалась телеграммой от 27 ноября 1897 г., в которой начальник ГМШ вице-адмирал Ф.К. Авелан предписывал командиру порта Владивосток Г.П. Чухнину "немедленно” приставить к плаванию "Всадник” и пять миноносцев, а командиром “Всадника" временно назначить капитана 2 ранга В.А. Бойсмана (1855–1905).
Имелась, видимо, в виду репутация этого офицера как бывшего “тихоокеанника”. В 1889–1890 г. он командовал миноносцем “Сучена”, в 1892–1895 гг. был старшим офицером канонерской лодки "Бобр”, в 1895–1897 гг. командиром транспорта “Алеут”, служившего минным заградителем при эскадре. С апреля 1897 по 1898 г. командовал лодкой “Бобр”. После временного командования в 1898 г. “Всадником” был в 1898–1899 г. командиром “Гайдамака”. Тем самым, как видно, минные крейсера по статусу приравнивались к канонерским лодкам. В 1899–1900 гг. В.А. Бойсман был старшим помощником командира порта Артур, в 1900–1902 гг. в Порт-Артуре заведующим миноносцами и их командами. Необычно было и последующее возвышение В. А. Бойсмана до должности командира броненосца “Пересвет” в 1902 г. В этой должности он отличился выпуском обстоятельного руководства (издано в Порт-Артуре) по обслуживанию и управлением в бою артиллерией корабля. В бою 28 июля 1904 г. он был тяжело ранен, но после перевязки вернулся в боевую рубку, которую не покидал до ввода корабля в гавань Порт-Артура. Затем находясь в Японии в плену после сдачи крепости, скончался в 1905 г. от последствий ранения.
Минный крейсер “Всадник” у Порт-Артура. Начало 1900-х гг.
Лихорадочной подготовкой миноносцы и “Всадник” снаряжали во Владивостоке для похода к 11–12 декабря. Ледовая обстановка усугубилась: льдом уже были покрыты Босфор и Уссурийский залив. упорные морозы заставляли сомневаться, удастся ли вывести из обмерзавшего дока миноносцы. Не исключалось что “Всадник” и миноносцы, как это уже однажды было в 1895 г. с “Корейцем” и “Манджуром”, придется выводить каналом прорубленным во льдах. 5 декабря из ГМШ контр-адмиралу Чухнину напомнили: "министр приказал во всяком случае готовить все пять миноносцев; последние два по возможности укомплектуйте специалистами с “Бобра” и “Гайдамака”. 9 декабря 1897 г. командиру порта: “Ввиду наступивших морозов” телеграммой начальника ГМШ было разрешено миноносцев из дока не выводить, но иметь их в готовности вместе со “Всадником”. Его собирались отправить к эскадре: при первой возможности ранней весной”.
Каждодневно менявшиеся обстоятельства начавшейся порт-артурской эпопеи сопровождались постоянными заданиями и резолюциям императора. Как азартный игрок, он с лихорадочным вниманием следил за деталями разворачивавшейся по его замыслам аннексии. Главными ее героями были неустанно действовавший граф Михаил Николаевич Муравьев, и непосредственный исполнитель императорского замысла младший флагман Тихоокеанской эскадры контр-адмирал М.А. Реунов (1841-?), которому ставилась невыполнимая задача, тремя кораблями
•загородить иностранным кораблям входы на захваченные рейды. С тайным заданием покинувшие Нагасаки 1 декабря 1897 г. эти корабли — крейсер “Адмирал Нахимов”, "Адмирал Корнилов” и канонерская лодка “Отважный” пришли в Порт-Артур 5 декабря, там застали лишь два китайских корабля и никаких иностранных.
По счастью, китайские власти, имея предписания своего правительства, помогли русским, расставив в гавани свои корабли. С ними мнимую оборону от иностранцев держала канонерская лодка "Отважный”. Два других корабля — "Адмирал Нахимов” и “Адмирал Корнилов” — сторожили внешний рейд. Координирующая роль графа Муравьева настолько была всеохватна, что адмиралу П.П. Тыртову оставалось лишь смиренно запрашивать: не обмолвилось ли случаем его императорское величество о намерении послать в Тихий океан (как это давно ожидали в министерстве) из Средиземного моря броненосцы “Наварип” и “Сисой Великий". Оказалось, как следовало из ответа от 18 декабря 1897 г. никаких указаний об этих кораблях министру преподано ие было. В таких условиях, далеко не отвечающих престижу великой державы, совершился в качестве временной меры, захват Порт-Артура.
После захвата Порт-Артура связь с эскадрон осложнилась, а посыльные суда имевшиеся в эскадре (“Крейсер” и “Забияка”) были слабы вооружением и ненадежны своими машинами. Поэтому в телеграмме от 27 декабря Ф.В. Дубасов настаивал на присылке хотя бы “Всадника” и шести миноносцев. Эскадру, ввиду появления у японцев броненосцев “Фуджи” и “Яшима”, следовало без промедления усилить двумя броненосцами, плавающими в Средиземном море. “После придачи лодки “Бобр”, “Всадника” и шести миноносцев эскадра могла бы смело занять наступательное положение”.
В те дни необходимость для флота “Всадника", была наивысшей. Очень угнетала явная сдача Россией до того очень влиятельных позиций в Корее. Адмирал ие мог представить, что это был сознательный шаг императора, имевший целью избежать протестов Японии против захвата (продолжалась ложь о том, что он лишь временный) Россией Порт-Артура.
Чувствуя, что начальство не слышит его доводов Ф.В. Дубасов в письме от 23 января 1898 г. посланнику в Японии барону P.P. Розену, пытался через дипломатическое ведомство довести мысль о вредоносности “тяжелых обстоятельств смирения и осторожности” относительно влияния в Корее. Японцев все эти уступки все равно не умиротворят и к дружбе с Россией ие расположат. "Можно подумать, что правительство наше не допускает мысли о войне с Японией, между тем эта страна деятельно и настойчиво готовится к ней”. Нужно ие отступать в Корее, чтобы "не быть застигнутыми в беспомощном состоянии”.
Но власти продолжали держать адмирала в неведение о уже почти окончательном решении превратить Порт-Артур в главную базу флота. Только 14 января поверенный из Пекина сообщил об этом намерение правительства, и адмирал получил приказание со всей эскадрой идти в Порт-Артур. 23 января он вышел из Нагасаки и 26 января прибыл в Порт- Артур. В гавань корабли войти не могли и встали па внешнем рейде.
Телеграммой от 2 марта адмирал подробно, как это предписывалось, сообщал об осмотре новоприобретенных портов и с полной откровенностью раскрыл все их стратегические неудобства.
Напоминая об уроках японо-китайской войны, он предостерегал от риска их повторения, так как обширный и удобный Талиенванский залив может стать базой для обеспечения штурма Порт-Артура. Эта опасность заставляет Талиепван укрепить столь же основательно, как и Порт-Артур, т. е. нести на эти цели двойные расходы. В заключении адмирал писал: "Как база для наших морских сил Порт-Артур совершенно не отвечает требованиям, находясь в 560 милях от середины Корейского пролива, узлового пункта сообщения между Сибирью, Китаем, Кореей и Японией, не дает возможности наблюдать за ними, а тем более командовать над этими сообщениями". Не обеспечивал Порт-Артур (от 600 до 1000 миль расстояния) и защиты отечественной оборонительной линии, идущей вдоль берега Японского моря. Опасно было и 1080-мильное отстояние Порт-Артура от Владивостока, мало было надежд на ожидавшуюся связь с Россией по железной дороге.
Но император не нашел нужным задуматься над полностью оправдавшимися в 1904 г. предостережениями адмирала. Не взволновала эта телеграмма и смотревшим в рот императору сановникам из Морского министерства. Не шелохнулись и "семь пудов августейшего мяса” — генерал-адмирал великий киязь Алексей Александрович. Никакого совещания для обсуждения телеграммы созвано не было.